бета
Розшифровка запису зустрічі з Пітером та Крістал Харткамп, засновниками шкіл за моделлю Садбері у Нідерландах, яка відбулася 21 жовтня 2018 у Москві. Російською мовою.
Ведущая: Передаю слово гостям.
Питер: Спасибо за возможность приехать к вам. В ближайшие пару часов мы хотели бы рассказать о нашей системе образования, о том, как мы учили собственных детей, и о процессе, как мы воевали со школьной системой. Мы организовали три школы и участвовали в 32-х судебных процессах против правительства. Мы расскажем о той школе, какую мы основали, о том, как работает наша система образования.
Кристал сейчас пишет свою вторую кандидатскую диссертацию, посвященную работе нашей школы. И она объяснит теорию, которая легла в основу нашей системы, и те принципы, которыми мы руководствуемся. Попробуем коротко рассказать обо всем, т.е. уложиться в первые полчаса, чтобы у нас осталось время на ваши вопросы.
У нас три дочери, погодки, при этом вторая и третья дочери — близнецы. Когда нашей старшей было четыре месяца, мы переехали в Оман. Там она ходила сначала в детский сад, а потом в голландскую международную школу. Четыре года спустя мы вернулись обратно в Нидерланды.
Наша старшая дочь ходила в государственную школу, но была не очень счастлива. Из-за этого, через год посещения школы, у нее наблюдалось депрессивное состояние. Летом она была живым прекрасным ребенком, бегала и радовалась жизни, но к концу лета она вся съеживалась, у нее появлялись головные боли, боли в животе… И когда ей было восемь лет, она сказала: «Я бы лучше умерла, чем ходила в школу». И это для нас, как родителей, было огромным шоком. Мы с Кристал начали изучать, что происходит в школе, где обучается наша дочь, а также в других школах, и в системе образования в целом. Мы поняли, что современная школьная система не имеет никакого смысла и мы ее не понимаем. Мы поняли, что есть некие представления о том, как должны работать школы. Но то, как они работают на самом деле, часто является полной противоположностью нашим представлениям и ожиданиям.
Тогда мы решили рассмотреть саму систему образования в целом. Я написал книгу и назвал ее: «За пределами принудительного образования» (“Beyond Coercive Education”). Основной посыл книги в том, что образование — это хорошо, и чем больше, тем лучше.
Хотя есть примеры, когда меньше образования оказывается на самом деле лучше. Например, в 2011 было большое землетрясение в городе Крайстчерч, в Новой Зеландии. Дети не ходили в школу 4-5 месяцев, т.к. все школы были разрушены. И новозеландские власти очень беспокоились, что дети предоставлены сами себе. Но в период затишья, когда дети сдали экзамены, их результаты оказались выше, чем за многие предыдущие годы. И вот мы видим, что дети не ходят на занятия 4 месяца и показывают свои лучшие результаты. А что, если не ходить в школу год или пять лет?
Считается, что системы образования существуют очень разные. Например, в Нидерландах есть разные типы школ. Но на самом деле в них те же самые учебники, те же самые тесты, те же самые учителя, т.е. они одинаковы по сути. Очень много времени уходит на тестирование в таких странах, как Нидерланды, Великобритания, США. Но что по сути представляют собой тесты да еще с картинками? Дети тратят очень много времени на то, чтобы подготовиться к тестам, так, что им некогда и учиться. Чем больше тестирования, тем меньше времени на, непосредственно, обучение.
Затем, многие взрослые уверены в том, что детей нужно постоянно направлять. Однако, детей нужно постоянно направлять потому, что они не компетентны? Или, может, они не компетентны потому, что их так много направляют? Если детей постоянно направлять, то у них нет времени и возможности понять, на что они действительно способны.
Я хочу привести пример одной голландской девочки, Лары Деккер. Она мечтала проплыть вокруг Земного шара под парусом в одиночку, но ей было всего 14 лет. И агентство по защите прав детей обратилось в суд, чтобы запретить ей это делать. Но она так этого хотела, что год ходила по судам, пока все-таки не добилась разрешения выходить в плавание. И, в итоге, она таки совершила кругосветное путешествие.
И есть еще очень-очень много примеров, когда маленькие дети добивались каких-то невероятных вещей. Но если им приходится ходить в школу, то у них нет шанса это сделать.
Мы, как родители, начали с анализа того, что работает или не работает в рамках школьной системы. Мы начали искать альтернативы, потому что не хотели отдавать наших детей в школьную систему. И через некоторое время Кристал нашла веб-сайт школы Садбери. Когда мы только посмотрели этот сайт, то решили, что это полное сумасшествие. Но через несколько недель вернулись к нему. Мы сказали: «Нет, дети предоставленные сами себе — не может такого быть». И затем начали читать книги на эту тему. А потом подумали, что это, действительно, школа, в которую мы верим и которую хотим для своих детей.
В результате, в 2003 году мы открыли собственную школу, в которую пошли все наши три дочери. Главный принцип заключается в том, что в этой школе всех детей уважают, как взрослых. С детьми обращаются, как с настоящими полноценными людьми. У нас в школе разновозрастная команда детей: от 4 до 18 лет. И там наравне действуют 4-летние, 18-летние и 60-летние люди. Дети могут играть, сколько угодно и во что угодно. Мы даем им время понять, что они хотят делать, где и с кем. А роль взрослого там — быть образцом для подражания.
Школа работает по принципу самоуправления, при котором все вопросы решаются совместно во время еженедельных собраний, где учащихся большинство, и это, тем не менее, работает. Мы сразу видели по своим детям, что вернулись их любознательность, мотивация, энергия и т.д. Кристал еще расскажет об этом чуть позднее.
Следующий вопрос: как эта школа работала для нас, как родителей. Школьные инспекторы приезжали к нам в школу, ничего о ней не поняли и написали очень отрицательный отзыв.
В результате, муниципалитет возбудил дела против родителей, отдавших детей в нашу школу, т.к. в Нидерландах домашнее обучение не разрешено. В Нидерландах, если вы не отправляете детей в аккредитованную государственную школу, вы можете подвергнуться уголовному преследованию. Значит, вы можете сесть в тюрьму и вас могут лишить родительских прав, т.е. это довольно серьезно. Нам это не понравилось, поэтому мы обратились в суд и подали жалобу. Всего мы подали 32 официальные жалобы. Мы были в административном суде, в уголовном суде, дважды обращались в Европейский суд по правам человека. И в итоге проиграли все слушания.
Было ужасно наблюдать, как это живое, яркое школьное сообщество было буквально разодрано этими административными проблемами. К тому моменту, как школа закрылась, наши дети уже не учились в школе, они занимались другими проектами. Но мы не забросили эту тему, понимая, что это очень важные вопросы. Мы решили продолжать развивать другое новое образование в Нидерландах.
Поэтому мы основали новую школу и разработали новый подход к работе со школьными инспекторами. И все инспекторы, которые написали очень плохие отзывы в первый раз, во второй уже написали очень хорошие. Теперь у нас школа, которая полностью поддерживается государственными структурами.
Кристал сейчас расскажет, что мы делаем в школе, как она работает, а также теоретические основания нашей работы.
К.Х.: Одна из вещей, которые мы сделали с новой школой ─ написали довольно большой документ о теоретических основаниях нашей школы. Мы подумали, что люди из правительства очень любят разные отчеты, и поэтому предоставили им таковой.
Для меня это тоже открыло новую страницу в жизни, потому что я раньше никогда не занималась теорией образования. Я ─ геолог и мне нравится стучать молотком по камням. А это совсем другое дело.
В первую очередь я начала читать о социальном конструктивизме, и первый документ, который я составила, как раз опирался на социальный конструктивизм. Но сейчас меня уже гораздо больше интересуют такие вещи, как эволюционная психология.
Первый вопрос, который мы должны себе задать — что такое детство? Потому что, когда мы говорим о детях, мы их каким-то образом дифференцируем, отделяем от сообщества взрослых. Но это очень важный период жизни, когда, собственно, и происходит становление человека. Часто детей рассматривают, как некомпетентных созданий и не полностью правоспособных. Ведь нам приходится освоить много социальных навыков, чтобы стать взрослыми. Нам нужно освоить определенные навыки и научиться организовывать вещи и пространство вокруг себя. И нужно выучить какие-то правила и понятия, чтобы стать мудрыми людьми.
Из эволюционной психологии известно, что когнитивная незрелость детей помогает им учиться, и нам не нужно вытаскивать их из этой некомпетентности. Дети созданы для того, чтобы учиться. Может быть все мы созданы для того, чтобы учиться. И обучение или учение происходит повсюду.
Многие люди учатся путем повторения и имитации. Это вы видите и с маленькими детьми, когда вы что-то делаете, а дети за вами повторяют. Они подходят и заглядывают вам через плечо. Вам не приходится их учить, они учатся сами. Они очень многому учатся через разговоры и обсуждения. И не только разговаривая со взрослыми, но, особенно, разговаривая с другими детьми. И от тех, кто их (немного) старше или младше, они получают больше, чем от взрослых, потому что те ближе к ним по уровню понимания и по навыкам.
Большая часть обучения происходит путем проб и ошибок, когда что-то не получается сразу. И за ошибками часто следуют наказания. Но когда ты ошибаешься, падаешь на колени, ты опять подымаешься и продолжаешь учиться. Это очень важно.
Значительная часть обучения происходит в роли подмастерья, когда ты смотришь на мастера и повторяешь действия за ним. Например, вы наверное знакомы с тем, как дети помогают на кухне. Особенно дети младшего возраста. Они хотят делать то, что делаете вы. Иногда это занимает лишнее время, но это нормально.
Однако основное обучение происходит в процессе игры, так как игра — самое важное занятие в жизни ребенка. Потому что очень многие навыки, особенно социальные, да и другие, осваиваются во время игры.
И что мы видим в нашей школе? В нашей школе дети постоянно играют не только друг с другом, но и с различными предметами культуры, в том числе с компьютерами, айпедами и телефонами. Они очень много беседуют, обсуждают какие-то вещи везде, где бы они ни находились. Дети наблюдают за делами других и думают, присоединиться им или нет. Т.е. все эти инструменты, которые мы рассмотрели в рамках эволюционной теории, все здесь используются.
Дальше я коротко остановлюсь на внутренней мотивации, т.к. именно внутренняя мотивация движет людьми. Внутренняя мотивация определяет, что человек изучает, что он делает, что ему нравится делать.
В теории самоопределения есть три ключевых понятия: компетентность, автономия и сопричастность. Если вы посмотрите на какую-то конкретную школу, то все три элемента имеют место.
Дети принимают автономные независимые решения. Они сами выбирают, чем им заниматься весь день. Они могут наращивать свою компетентность, потому что их никто не осуждает. Но самое главное, что они находятся внутри некоторой общины, сообщества, и чувствуют свою принадлежность к ней. Может быть, самое важное в нашей школе — это чувство принадлежности. Потому что без ощущения того, что ты действительно счастлив в том месте, где находишься, без ощущения привязанности и сопричастности, уровень компетентности и автономии падает.
Следующая схема достаточно сложная, я поясню. (Показывает слайд презентации, но на видео ничего особо не разобрать)
Дети в нашу школу приходят из системы обязательного традиционного образования. К тому моменту они уже приучены к системе внешней мотивации посредством различных инструментов контроля, это уже глубоко заложено. Это внешнее давление, давление среды, давление родителей. Они спрашивают: «Как там у тебя дела в школе? Ты сегодня узнала что-нибудь новое?»
И когда ты переходишь в школу Садбери, тебе сложно сразу перейти на другую, светлую сторону — ко внутренней мотивации. Для этого требуется время и доверие, высокий уровень доверия безо всякого вмешательства. И время, чтобы понять, чего именно тебе хочется. Как только происходит какая-то внештатная ситуация, дети часто «сваливаются» опять в режим внешней мотивации. И начинают делать некоторые вещи, чтобы, например, порадовать своих родителей, или начинают протестовать против всех правил, или становятся апатичными, безразличными к тому, что происходит. И опять для того, чтобы перейти к внутренней мотивации требуется время и доверие.
Дальше здесь важна концепция действия, т.е. когда ты отвечаешь не только за свой выбор, но и за последствия этого выбора, за действия, основанные на этом выборе. Мы говорим о свободе. В других школах тоже говорят о свободе, но там идет речь о выборе из закрытого списка. Вот здесь, на рисунке, корова может пойти направо или налево, но она в любом случае попадет на скотобойню. И вы сами понимаете, что корова здесь не несет ответственности за последствия своего выбора. Но в парадигме активного выбора, когда ты выбираешь что-то делать или когда ты выбираешь не делать, ты не можешь потом никого винить за сделанный выбор. Потому что это был твой выбор, твоя цель, твое направление.
И здесь я хотела бы остановиться подробнее, как это важно для родителей — доверять своему ребенку! Потому что нас самих, наверное, приучили к тому, что нам не доверяли как детям. И чтобы увидеть результат доверия, сначала нужно начать доверять. И если доверие у ребенка нарушено, весьма трудно вернуться к прежнему уровню. Здесь хотелось бы еще раз подчеркнуть, что детям нужно время. Время — очень важный момент.
Важно начать развивать доверие и наблюдать, как ребенок ним пользуется. На примере наших собственных детей мы увидели, что они нас, по сути, ни разу не подвели, когда мы стали им доверять. Они осознавали ценность этого доверия и относились к нему, к новым своим полномочиям очень ответственно.
Снова подчеркну, что детям нужно время, время выяснить, чем бы им хотелось заниматься. Время, чтобы попробовать себя в разных сферах интересов, может быть, потом бросить это и попробовать что-то еще. Ребенку нужно время и место, чтобы расти и развиваться. И учиться чему-то, когда ты к этому готов, когда твой мозг к этому готов. И мы это наблюдали, например, с таким навыком, как чтение. Возраст, в котором ребенок учится читать варьируется от 3 до 12 лет. В Садбери-школах нет ни одного случая дислексии. Хотя на самом деле там были дети с такими проблемами, дети, которые могли бы стать дислексиками. Но даже такие проблемные дети освоили чтение в своем темпе, тем образом, которым смогли его освоить и в тот момент, когда они и их мозг были к этому готовы. И в результате у них нет проблем с чтением.
Это то, что я хотела сказать о теоретических основаниях нашей школы. Давайте перейдем к вопросам, т.к. это обычно самый продуктивный способ общения и коммуникации.
Вопросы из зала:
─ Каким образом дети группируются? Сейчас вы сказали, что есть дети с проблемами, например, с чтением. Как они перегруппировываются от тех, которые уже свободно читают? Они сами принимают решения или их перегруппировывают потом в школе?
К.Х.: Нет, дети разных возрастов находятся все в одном помещении. Например, одна из наших дочерей не очень хорошо читала. И у нас было несколько учеников из традиционных школ с достаточно сильной дислексией. Мы просто на них не давили, и они, в конце концов, сами начали читать. Дело в том, что мы не боимся ошибаться.
─ Мы сейчас поняли, что в школе нет классов, все дети находятся вместе. В связи с этим у меня вопросы: есть ли какая-то программа обучения, есть ли тестирования и куда дети идут после школы, как поступают в университеты и какова их дальнейшая судьба?
П.Х.: Мы рассматриваем экзамены не как цель школы, а как средства. Если дети захотят подготовиться к экзаменам в школе, то они это сделают. Все зависит от того, чем они хотят заниматься. Некоторые из них идут в университеты, сдают тесты, некоторые хотят сразу работать, некоторые идут в IT-компании, которые занимаются программным обеспечением, некоторые хотят открыть свой бизнес… Все очень индивидуально. Здесь все возможно.
─ Но в наших государственных школах есть обязательные выпускные экзамены, только после сдачи которых можно получить документ об окончании школы.
П.Х.: Здесь это не обязательно. Если ты хочешь, то сдаешь экзамены, если не хочешь, то не сдаешь. Если дети хотят подготовиться к экзамену в школе, то они это делают.
К.Х.: На самом деле есть экзамены, и государство хочет, чтобы учащиеся сдавали эти экзамены. Но наши школы ─ частные и не обязаны следовать этим правилам. Может, это не так просто для некоторых учеников, но на самом деле это вопрос мотивации. Дети изучают какой-то курс не просто так, а когда планируют учиться дальше, поступать в университет.
─ Предоставьте пожалуйста конкретные примеры дальнейшей судьбы детей, которые закончили данную школу, и у них не было ни учителей, ни программы, они могли играть целыми днями на компьютере. Какой путь они выбрали в конце концов, и, в том числе, три дочери наших гостей? Очень интересно.
П.Х.: Начнем с наших дочерей, это проще. Старшая из них решила не проходить экзамены и не поступать никуда. Она изготавливает костюмы для кино и для спецэффектов. Она мечтала об этом с детства и обучалась для этого на профессиональных курсах в Англии. Потом вернулась обратно в Нидерланды, и это стало ее профессией. Она счастлива, так как это то, чем она хотела заниматься, и, хотя это очень тяжело, но это ее выбор.
Вторая дочь хотела поступить в колледж искусств (художественную школу, Fine Arts College), но для того, чтобы в ней учиться, она должна была получить диплом об окончании школы, однако не хотела тратить на это время. И тогда нашла колледж, где могла сдать вступительный экзамен. Примерно полтора дня она очень тяжело трудилась, чтобы к нему подготовиться )) и сдала его, ее портфолио был принят. В результате, она закончила этот колледж и стала работать в криминалистике экспертом по распознаванию лиц. А все выходные проводит, ходя по горам (хайкинг). То есть тоже занимается тем, чем хотела.
Третья дочка пошла в колледж учиться игре на гитаре. После его окончания ─ отправилась работать в магазин. Сейчас учится менеджменту в университете по управлению человеческим капиталом. И хотя мы можем поставить галочки, что наши дети закончили колледжи и университеты, но для нас гораздо важнее, что они энергичные жизнерадостные люди, которые занимаются именно тем, чем хотели, и могут о себе позаботиться.
─ Здравствуйте, меня зовут Максим, и у меня к вам два вопроса. Вы сказали, что ваши государственные школы ─ это выбор возможностей из ограниченного списка. Первый вопрос: как у вас в школе формируется этот выбор? Как формируется та среда, где дети имеют широкий выбор? И второй вопрос с подпунктами: сколько у вас детей в школе, какая площадь и сколько это стоит?
П.Х.: Самый простой ответ на последний вопрос. Это стоит 4300 евро в год для детей любого возраста. (Наші приватні школи зазвичай коштують від 5000 євро на рік. — прим. редакції) Что касается пространства, то оно очень большое. Действительно огромное здание с большим количеством комнат различного назначения, для разных встреч, мероприятий и т.д. По количеству детей: четыре года назад мы начали с двух учеников. Теперь у нас всего 14 разновозрастных учащихся. Недавно было 20, но несколько человек ушло. Мы хотим вырасти до 60 человек.
По поводу первого вопроса могу сказать, что свободный и широкий выбор дальнейшего пути формируется только за счет того, что дети могут делать то, что сами хотят. Школа управляется как некое школьное сообщество. У нас есть здание, материалы, мебель и т.д.
─ Вопрос в том, есть ли физическая и химическая лаборатории, специальные станки, спортивный зал, библиотеки, фонотеки и т.д.?
К.Х.: Нет, потому, что те активности, которыми дети занимаются, идут от самих людей и от культурной среды, в которой они находятся. У нас есть комната с компьютерами, есть комната для креативных занятий со всякими специальными материалами и приспособлениями. Есть комнаты для физического развития, например, для йоги. И дети играют с тем, что нашли. Или приносят свои вещи из дома. Если ты хочешь, например, заниматься химией, то ты должен это сам себе организовать. Это твоя собственная ответственность.
Философия такова: для того, чтобы стать успешным взрослым, ты должен научиться сам организовывать вокруг себя то, что тебе необходимо. Если таких вещей нет в школе или у тебя на это нет денег, тогда ты должен сам сделать все, что в твоих силах и найти деньги, чтобы это организовать.
— Так сколько учителей у вас?
К.Х.: Есть только два взрослых человека на все пространство школы, и только в какой-нибудь огромной, положим, супершколе на 200 человек могут быть семеро взрослых. Не важно сколько взрослых в школе, потому что если человек хочет изучать например математику, он может сам найти учителей и привести их к нам.